26.04.2012 19:10 | 
Автор: Kanif_Baul
( 0 Голосов )
Человек может прийти в эмоциональное возбуждение от поверхностного смысла,
посмеяться над шуткой или залюбоваться красотой. Все это происходит так,
будто персик только одолжили вам. По-настоящему мы можем видеть форму и
цвет, возможно, насладиться запахом или понять его строение.
"Вы можете съесть персик и испытать еще одно наслаждение - постичь его
глубину. Персик, давший вам пишу, становится частью вас самих. Вы можете
выбросить косточку или разбить ее и обнаружить внутри очень вкусное
зернышко. Это и есть скрытая глубина. Зерно обладает своим цветом,
размером, формой, глубиной, вкусом, предназначением. Можно собирать
скорлупу этих орешков и использовать ее как топливо. Даже если древесный
уголь, который получится в результате этого, уже ни к чему не будет
пригоден, все равно съедобная часть уже станет частью вас самих".
Как только искатель приобретает хоть некоторую способность Проникать в
сущность происходящего вокруг, он прекращает задавать вопросы, которые,
казалось бы, имеют непосредственное отношение к целому. Более того, он
понимает, что события, внешне не имеющие отношения к данной ситуации,
могут изменить ее. Об этом говорится в рассказе об одеяле:
"Однажды ночью Насреддин и его жена поднялись с постели, чтобы посмотреть
на двух мужчин, дравшихся под их окном. Жена послала муллу выяснить, в чем
дело. Он накинул одеяло на плечи и спустился вниз. Когда он приблизился к
этим людям, один из них сорвал с него единственное одеяло, после чего оба
убежали.
Когда Насреддин вернулся к себе, жена спросила его:
"Из-за чего там дрались?"
"Очевидно, из-за моего одеяла, потому что они сразу ушли, как только
схватили его".
"К Насреддину пришел сосед и попросил одолжить ему осла. "Я уже одолжил
его другому", - сказал мулла.
В это время из стойла послышался ослиный рев.
"Но я же слышу, как он ревет там", - сказал сосед.
"Кому ты веришь больше, мне или ослу?" - сказал Насреддин".
Познание этого аспекта реальности помогает суфию отказаться от эгоизма и
рационалистических объяснений, которые закрепощают определенную часть ума.
Выступая в роли обычного человека в одном из своих рассказов, Насреддин
выделяет этот момент:
"К Насреддину пришел деревенский мужик и сказал:
"Твой бык забодал мою корову, причитается ли мне что-нибудь за это?"
"Нет, - сразу же сказал Насреддин, - потому что бык не может отвечать за
свои действия".
"Извини, - сказал хитрый мужик, - я все перепутал. Я хотел сказать, что
это мой бык забодал твою корову, но в сущности-то ведь это то же самое".
"Нет, - сказал Насреддин, - я думаю, что лучше будет просмотреть еще раз
свод законов, может быть, я встречу что-нибудь подходящее".
Поскольку вся интеллектуальная деятельность людей, как правило, сводится к
поверхностным рассуждениям, Насреддин, будучи суфийским учителем, снова и
снова показывает ложность обычных суждений. Попытки вкладывать в слова или
книги мистический опыт никогда не имели успеха, потому что знающие в этом
не нуждаются, а не знающим необходим "мост, чтобы воспользоваться
этим опытом". Для иллюстрации суфийского учения о подготовке ума к
непривычным для него переживаниям, часто используют два рассказа,
обладающих определенной важностью.
"К Насреддину пришел человек, желавший стать его учеником. После многих
злоключений он добрался до хижины в горах, где жил Насреддин. Зная о том,
что каждый поступок просвещенного суфия исполнен смысла, новичок спросил у
Насреддина, почему он дует на руки. "Чтобы согреться, конечно", - ответил
мулла.
Вскоре после этого Насреддин налил две чашки супа и подул на свой суп.
"Зачем вы делаете это, мастер?" - спросил ученик. "Для того, чтобы
охладить суп, конечно", - ответил учитель.
После этого ученик покинул Насреддина, т.к. не мог больше доверять
человеку, использующему одни и те же средства для достижения разных
результатов".
Исследовать вещь с помощью самой этой веши, например, ум средствами самого
ума или творения с помощью сотворенного, но неразвитого существа,
невозможно. Теории, основанные на столь субъективных методах, могут иметь
или слишком недолгое, или слишком ограниченное применение. Суфии не
считают, что эти теории отражают истину. Если обстановка не позволяет им
опровергать эти теории обычными словами, они могут (и делают это)
преувеличить или осмеять их с целью их разоблачения. Когда это сделано,
появляется возможность поисков иной системы оценки взаимосвязи событий.
"Насреддин сказал жене: "С каждым днем я все больше и больше удивляюсь той
целесообразности, с которой устроен этот мир - сделано, кажется, все для
пользы человека".
"Что именно ты имеешь в виду?"
"Возьмем, например, верблюдов. Как ты думаешь, почему у них нет крыльев?"
"Не имею представления".
"Хорошо, тогда представь себе, что у верблюдов выросли крылья. Тогда они
смогли бы постоянно нарушать наш покой, садясь на крыши домов и донимая
нас сверху плевками".
Роль суфийского учителя подчеркивается в известном рассказе о проповеди.
Помимо многих других вещей (как и во всех насреддиновских историях), она
показывает, что совершенно невежественные люди не могут даже приблизиться
к началу пути, что нет необходимости обучать знающих и, наконец, что если
в обществе уже есть достигшие озарения люди, оно не нуждается в новом
учителе.
"Насреддина пригласили прочесть лекцию жителям соседней деревни. Он
забрался на кафедру и сказал: "О, люди, знаете ли вы, о чем я буду
говорить с вами?"
Несколько буянов, желавших позабавиться, крикнули, что не Знают.
"В таком случае, - сказал мулла с достоинством, - я пока воздержусь от
попыток обучать таких невежд".
На следующей неделе старейшины деревни, заручившись уверениями хулиганов о
том, что они больше не будут мешать делу своими замечаниями, опять
пригласили Насреддина посетить их.
"О, люди! - снова начал мулла, - знаете ли вы, о чем я буду говорить с
вами?"
Некоторые из тех, на кого Насреддин смотрел особенно свирепо, не знали,
как реагировать на это, и пробормотали: "Да".
"В таком случае мне нечего больше сказать вам", - резко сказал Насреддин и
покинул зал.
После настойчивых просьб сделать еще одну попытку Насреддин посетил
деревню еще раз и снова предстал перед собравшимися.
"О, люди! Знаете ли вы, о чем я буду говорить с вами?"
Так как всем показалось, что мулла ждет ответа, люди закричали: "Некоторые
из нас знают, а некоторые - нет!"
"В таком случае, пусть те, кто знает, расскажут об этом тем, кто не
знает", - сказал Насреддин, собираясь уходить".
В суфизме невозможно начать "работу" с какой-то заранее определенной
точки. Будущий ученик должен позволить учителю руководить собой так, как
тот считает нужным.
"Один юноша пришел к Насреддину и спросил у него, сколько времени
потребуется для того, чтобы он стал суфием. Насреддин повел его с собой в
деревню. "Прежде чем ответить на твой вопрос, я хочу, чтобы ты пошел со
мной. Я хочу посетить учителя музыки, чтобы научиться играть на лютне".
Придя к учителю, Насреддин осведомился о плате. Тот сказал: "За первый
месяц три серебряные монеты, а потом по одной серебряной монете в месяц".
"Отлично, - закричал мулла, - я загляну через месяц!"
Шестое чувство, которым обладают суфии и которое теоретики считают даром
предвидения или почти божественным всезнанием, в действительности не имеет
с этими вещами ничего общего. Как и всем другим чувствам, ему свойственна
определенная ограниченность. Функция этого чувства заключается не в том,
чтобы сделать совершенного человека совершенно мудрым, а в том, чтобы
помочь ему добиться более полного восприятия и жить более полнокровной
жизнью. Он больше не будет страдать от чувства неопределенности и
незавершенности, так хорошо знакомого другим людям. Эта мысль выражена в
рассказе о мальчиках и дереве.
"Мальчики решили унести туфли Насреддина. Когда он проходил по дороге, они
окружили его и сказали: "Мулла, никто не может забраться на это дерево!"
"Почему же никто? - сказал Насреддин. - Я покажу вам, как это нужно
делать".
Он был уже готов скинуть туфли, но что-то подсказало ему не делать этого и
он заткнул их за пояс перед началом подъема.
Дети пришли в замешательство и один из них крикнул мулле:
"Зачем ты берешь с собой туфли?"
Мулла ответил: "Раз на это дерево еще никто не забирался, то как же я могу
быть уверенным, что наверху нет еще какой-нибудь дороги?"
Когда суфием руководит интуиция, он не в состоянии правдоподобно объяснять
свои действия.
Шестое чувство также позволяет обладателю бараки как бы создавать
некоторые события. Эта способность появляется у суфия в результате
применения методов, не имеющих ничего общего с формалистическими
рассуждениями:
"Аллах поможет", - сказал Насредлин человеку, которого только что
ограбили.
"Не знаю только как", - сказал человек.
Насреддин тотчас же завел его в ближайшую мечеть и сказал, чтобы он пока
постоял в углу, а сам начал плакать и причитать, умоляя Аллаха вернуть
пострадавшему двадцать серебряных монет. Он поднял такой шум, что
прихожане собрались и вручили человеку названную сумму.
"Ты можешь и не понимать, что стоит за событиями этого мира, - сказал
Насреддин человеку, - но, может быть, ты поймешь, что произошло в доме
Аллаха".
Участие в работе реальности не имеет ничего общего с интеллектуальными
выводами о наблюдаемых фактах. Для того, чтобы
Суфии мгновенно постигают многие вещи, которые недоступны обычному
человеку. Для того, чтобы объяснить некоторые удивительные дела суфийских
посвященных, основанные на сверхчувственных силах, используются аллегории,
но для суфия все это не более удивительно, чем обычные чувства для
обычного человека. Невозможно точно описать принцип их действия, поэтому
остается использовать грубую аналогию.
"Человечество спит, - сказал Насреддин, обвиненный в том, что он заснул во
время приема во дворце. - Сон мудреца это могущество, а "бодрствование"
обычного человека почти никому не приносит пользы".
Король был раздражен.
На следующий день, когда Насреддин снова заснул после хорошего обеда,
король велел вынести его в соседнюю комнату. Перед тем как распустить
двор, спящего Насреддина принесли обратно.
"Ты опять заснул", - сказал король.
"Нет, я бодрствовал, как всегда".
"Тогда расскажи нам, что случилось, пока ты находился в соседней комнате".
К всеобщему удивлению, мулла повторил длинную и запутанную историю,
которую рассказывал король.
"Как тебе удалось это, Насреддин?"
"Очень просто, - сказал мулла. - По выражению лица короля я понял, что он
собирается рассказывать эту старую историю, и решил поспать во время
рассказа".
В следующей истории Насреддин и его жена предстают перед нами как два
обычных человека, являющихся мужем и женой, и тем не менее, не понимающих
друг друга потому, что обычные человеческие отношения неискренни и
несовершенны. Суфийские отношения носят совершенно иной характер. Попытки
применения грубости и бесчестности привычного нам общения в мире мистики
бесполезны. Суфии по крайней мере используют различные методы общения,
чтобы заставить действовать совершенно иную сигнальную систему.
"Жена муллы была сердита на него, поэтому она поставила перед ним горячий
суп, ни о чем не предупредив его.
Однако она и сама была голодна, и когда суп был готов, сделала большой
глоток. От боли из ее глаз тотчас брызнули слезы, но она опять ничего не
сказала в надежде, что мулла тоже обожжется.
"Что случилось, дорогая?" - спросил Насреддин.
"Я вспомнила свою бедную старую мамочку. Когда она была жива, ей тоже
очень нравился этот суп".
Тут Насреддин также набрал полный рот обжигающей жидкости и по щекам его
потекли слезы.
"Ты плачешь, Насреддин?"
"Да, я плачу при мысли о том, что твоя бедная старая мамочка умерла, забыв
прихватить и тебя с собой!"
С точки зрения суфийской реальности, другие метафизические системы
обладают рядом серьезных недостатков, о которых стоит упомянуть.
Мистический опыт, передаваемый словами, почти всегда является бесполезным
искажением фактов. Более того, другие в свою очередь могут передавать это
искажение так убедительно, что оно может показаться глубоким, но в
действительности не будет иметь никакой познавательной ценности. Для суфия
мистицизм заключается не в том, чтобы отправиться куда-нибудь и достичь
озарения, а затем стремиться к проявлению своих достижений. Суфии считают,
что мистицизм связан с самой сущностью человека и способствует
установлению контакта между всем человечеством и высшими формами
понимания.
Все это и некоторые другие идеи нашли отражение в одном из насреддиновских
рассказов:
"Мулла вернулся из столицы империи в свою деревню, и крестьяне собрались,
чтобы послушать рассказы о его приключениях.
"Сейчас я могу сказать только одно - со мной разговаривал сам король", -
сказал Насреддин.
Все были поражены. Уроженец их деревни разговаривал с самим королем! Для
неотесанных крестьян это была весьма пикантная новость и слухи об этом
событии стали распространяться.
Однако самые нетактичные из слушателей снова подошли к Насреддину и
спросили, что же именно сказал ему король.
"Король совершенно ясно для всех сказал мне: "Прочь с дороги!"
Простаки были более чем довольны и сердца их забились от радости. В конце
концов, разве они не слышали слов, произнесенных самим королем и не видели
человека, которому эти слова были адресованы?"
Эта история входит в число народных рассказов о Насреддине, ее
поверхностная мораль направлена против людей, похваляющихся громкими
связями. Понимание ее суфийского смысла является важным для подготовки ума
дервиша к переживаниям, которые заменяют собой подобные поверхностные
идеи.
Очень интересно наблюдать за воздействием насреддиновских историй на самых
разных людей. Люди, предпочитающие более примитивные эмоции, воспринимают
только поверхностное значение их, настаивая на том, что это не более чем
шутки. К таким людям относятся составители или читатели маленьких брошюр,
начиненных поверхностными остротами, проявляющие явную неловкость, когда
им рассказывают метафизические или "нелогичные" истории.
Насреддин сам отвечает таким людям в одной из своих самых коротких шуток:
"Правда ли, что в твоих шутках много скрытого смысла, Насреддин?"
"Нет".
"Почему же?"
"Потому что я никогда в жизни не говорил правду и уже не смогу научиться
делать это".
Обычный человек, гордясь своим глубокомыслием, может заявить, что в
действительности юмор серьезен и что каждая шутка обладает философским
смыслом. Но Насреддин не имеет никакого отношения к этой философии. Можно
предположить, что циничные юмористы, наподобие греческих философов, могли
подчеркивать нелепость наших поступков и мышления. Насреддин выступает в
совершенно иной роли, потому что общее воздействие его историй намного
глубже. Т. к. его истории неразрывно связаны друг с другом и с той формой
реальности, которая находится в поле зрения суфиев в данный момент, весь
этот цикл представляет собой часть сознательного развития. Фрагментарное
сознание поверхностного юмориста или отдельные вспышки сатирических
настроений формального мыслителя не могут находиться в правильной связи с
этим развитием.
В процессе чтения и усвоения насреддиновских историй что-то Происходит.
Имеется в виду осознание события в целостности, являющееся основным
моментом в суфизме.
В ответ на вопрос: "В каких методах нуждается суфий?" - Ходжа Анис сказал:
"Нет суфия без целостности, нет суфия без бытия и становления, нет суфия
без взаимосвязи".
Слова могут передать лишь часть этой истины. Более эффективным, но также
несовершенным методом является взаимодействие слов и реакции слушателя.
Суфийский опыт является результатом деятельности "совместной работы"
с мастером, когда слова уже не могут оказать никакого воздействия.
| ← Тонкости Муллы Насреддина 7 | Тонкости Муллы Насреддина 9 → |
|---|
Последние новости:
- 27/02/2014 19:05 - Мудрые цитаты из нашей жизни
- 26/04/2012 19:20 - Тонкости Муллы Насреддина 9
Предыдущие статьи:
- 26/04/2012 19:04 - Тонкости Муллы Насреддина 7
- 26/04/2012 18:54 - Тонкости Муллы Насреддина 6
- 26/04/2012 18:49 - Тонкости Муллы Насреддина 5
- 26/04/2012 18:38 - Тонкости Муллы Насреддина 4
- 26/04/2012 18:29 - Тонкости Муллы Насреддина 3
Обновлено (26.04.2012 19:20)